Как Фрейр завоевал Герд, девушку-великаншу, и как он потерял свой волшебный меч

Фрейр, господин ванов, очень соскучился по своей сестре,
которая надолго исчезла из Асгарда, и ему захотелось хоть мельком
взглянуть на нее. (Надобно вам знать, что случилось это как раз тогда, когда
Фрейя странствовала по свету в поисках мужа, пропавшего Ода.) А в
Асгарде существовало место, откуда можно было обозревать мир и видеть
всех, кто скитался по его дорогам. Это была башня Одина — Хлидскьяльв.
Высоко в небесную лазурь возносилась эта башня. Фрейр отправился
туда, точно зная, что Одина Всеотца на Хлидскьяльве нет. Только Гери и
Фреки, два волка, которые во время пиршеств лежали у ног Одина,
заступили Фрейру дорогу в башню. Но Фрейр заговорил с Гери и Фреки на
языке богов, и волкам Одина пришлось его пропустить.
Но, поднимаясь по ступенькам внутри башни, Фрейр, господин ванов,
понимал, что искушает судьбу. Ибо никто из высших богов — ни Тор,
защитник Асгарда, ни Бальдр, любимец асов, — никогда не взбирался на
вершину этой башни и не садился на престол Всеотца. «Но мне достаточно
хоть одним глазком взглянуть на сестру, — говорил себе Фрейр. — И со
мной не случится ничего дурного, если я посмотрю на мир».
Он взошел на Хлидскьяльв, уселся на высокий трон Одина и окинул
взором мир. Он увидел Мидгард, мир человеческий, с его домами и
городами, фермами и людьми. А за Мидгардом он увидел Ётунхейм,
страшную страну великанов, с ее черными горами и нагромождениями
снега и льда. Увидел он и Фрейю, странствующую по свету. Ее лицо было
обращено к Асгарду и путь лежал к городу богов. «Мое желание
исполнилось, — сказал себе Фрейр, — и ничего дурного со мной не
стряслось».
Но, произнося это, он не отрывал глаз от жилища, стоявшего среди
льдов и снегов Ётунхейма. Долго созерцал он его, сам не зная зачем. Тут
дверь дома распахнулась и на пороге показалась девушка-великанша.
Фрейр смотрел на нее как зачарованный. Так велика была красота ее лица,
что оно озаряло мрачную великанью страну, подобно звезде. Девушка
постояла на пороге, а затем повернулась и шагнула внутрь, захлопнув за
собой дверь.
Долго сидел Фрейр на престоле Одина. Затем он спустился по
лестнице и прошел мимо волков, Гери и Фреки, которые угрожающе на
него оскалились. Он обошел весь Асгард, но не встретил в городе богов
никого, кто был бы ему приятен. Сон бежал от него в эту ночь, потому что
не давала ему покоя краса девушки-великанши. А когда настало утро,
Фрейра охватило чувство одиночества — ведь она была так далеко. Он
опять отправился к Хлидскьяльву, но на сей раз волки Гери и Фреки
зарычали и не пропустили его, хотя он опять заговорил с ними на языке
богов.
Тогда он отправился за советом к мудрому Ньёрду, своему отцу.
— Ты видел Герд, сын мой, — сказал Ньёрд, — дочь великана Гюмира.
Ты должен забыть ее. Твоя любовь к ней обернется для тебя бедой.
— Почему она обернется для меня бедой? — спросил Фрейр.
— Потому что за нее тебе придется отдать то, что ты ценишь превыше
всего.
— Превыше всего я ценю свой волшебный меч.
— Тебе придется отдать свой волшебный меч, — сказал его отец,
мудрый Ньёрд.
— Я отдам его, — заявил Фрейр, срывая с пояса чудесный булат.
— Одумайся, сын мой! — воскликнул Ньёрд. — Если отдашь свой
меч, чем ты будешь сражаться в день Рагнарёка, когда великаны пойдут
войной на богов?
Фрейр промолчал, но подумал, что день Рагнарёка еще далеко, а уходя,
бросил:
— В Герд мое счастье.
Жил в Асгарде один отчаянный малый, дерзкий в словах и поступках,
по имени Скирнир. Ни с кем, кроме Скирнира, не мог Фрейр поделиться
своей кручиной — кручиной, ниспосланной ему за то, что он посмел сесть
на престол Всеотца.
Скирнир рассмеялся, услышав историю Фрейра.
— Ты, ван, влюблен в девушку из Ётунхейма! Вот так потеха! И что
же, ты собираешься жениться?
— Мне бы хоть поговорить с ней или послать ей любовную
весточку, — молвил Фрейр. — Но я не могу оставить альвов без присмотра.
— А если я передам весточку Герд, — сказал Скирнир Удалый, — что
станет мне наградой?
— Мой корабль Скидбладнир или вепрь Золотая Щетина, — ответил
Фрейр.
— Нет, нет, — возразил Скирнир, — я хочу всегда носить это на моем
поясе. Хочу, чтобы это можно было сжимать в ладони. Отдай мне свой
волшебный меч.
Фрейр вспомнил предостережение отца, что ему нечем будет
сражаться в день Рагнарёка, когда великаны пойдут войной на богов и на
Асгард. Вспомнил и, отпрянув от Скирнира, некоторое время размышлял.
А коротышка Скирнир меж тем смеялся над ним во всю свою широкую
глотку, и его голубые глаза тоже смеялись. В конце концов Фрейр сказал
себе: «День Рагнарёка еще далек, а в Герд мое счастье».
Он снял с пояса меч, вложил его в руку Скирнира и произнес:
— Я дарю тебе мой меч, Скирнир. Передай мое послание Герд, дочери
Гюмира. Покажи ей это золото и драгоценные каменья и скажи, что я
люблю ее и добиваюсь ее любви.
— Я завоюю для тебя девушку, — молвил Скирнир Удалый.
— Но как ты попадешь в Ётунхейм? — спросил Фрейр, вдруг
вспомнив, как мрачна страна великанов и как ужасны подступы к ней.
— О, с добрым конем и с добрым мечом можно попасть куда
угодно, — ответил Скирнир. — Конь у меня богатырский, и ты дал мне
свой волшебный меч. Завтра же я отправляюсь в путь.
Скирнир ехал по Биврёсту, радужному мосту, и смеялся в лицо
Хеймдаллю, стражу Асгарда, во всю свою широкую глотку, и его голубые
глаза тоже смеялись. Богатырский конь Скирнира перемахнул земли
Мидгарда и переплыл реку, отделяющую Мидгард, мир людей, от
Ётунхейма, страны великанов. Бесшабашный и беспечный во всех своих
делах, Скирнир лихо мчался вперед. Тут из железных лесов вышли
кровожадные волки Ётунхейма, чтобы разорвать и проглотить всадника и
его богатырского коня. Счастье Скирнира, что у него на поясе висел
волшебный меч Фрейра. Острие меча разило, а блеск пугал лютых зверей.
Все дальше и дальше уносил Скирнира его могучий конь. Наконец они
оказались перед огненной стеной. Никакой конь, кроме богатырского коня
Скирнира, не смог бы проскакать сквозь нее. Конь взвился, пронес
всадника сквозь огонь и приземлился прямо в долине, где стояло жилище
Гюмира.
И вот Скирнир очутился перед домом, в который, как видел Фрейр,
вошла Герд в тот день, когда он поднялся на Хлидскьяльв, башню Одина.
Исполинские псы, охранявшие жилище Гюмира, с лаем окружили его, но
блеск волшебного меча отпугивал их. Скирнир повернул коня крупом к
двери и заставил его бить в нее копытами.
Гюмир находился в пиршественной зале, где пил со своими друзьями
великанами, и не слышал ни лая собак, ни громового стука в дверь. Но Герд
пряла со служанками в общих палатах.
— Кто там у порога Гюмира? — спросила она.
— Воин на могучем коне, — сказала одна из служанок.
— Даже если он наш враг, убивший моего брата, мы впустим его и
поднесем ему кубок хмельного Гюмирова меда, — решила Герд.
Одна из служанок отворила дверь, и Скирнир вступил в жилище
Гюмира. Он узнал Герд среди ее служанок, подошел к ней и показал золото
и драгоценные каменья, которые принес от Фрейра.
— Это для тебя, прекраснейшая Герд, — сказал он, — если ты отдашь
свою любовь Фрейру, господину ванов.
— Завлекай своим золотом и каменьями других девушек, — отвечала
Герд. — Мою любовь не купить драгоценными побрякушками.
Тогда Скирнир Удалый, дерзкий в словах, выхватил меч из ножен и
занес над ней.
— Отдай свою любовь Фрейру, вручившему мне этот булат, —
вскричал он, — или прими смерть от его клинка!
Герд, дочь Гюмира, только рассмеялась над наглостью Скирнира.
— Пугай человеческих дочерей остротою меча Фрейра, — сказала
она, — но не пытайся испугать ею дочь великана.
Тогда Скирнир Удалый, дерзкий в словах, замахал у нее перед глазами
мечом и возопил диким голосом:
Герд заколдую,
Сталью волшебной
К ней прикоснувшись.
Сила заклятья
Высушит тело,
Словно солому,
Ту, что по ветру
Клочьями мчится,
С кровли сорвавшись.
Услышав эти ужасные слова и странные присвисты волшебного меча,
Герд упала ниц и взмолилась о пощаде. Но Скирнир стоял над нею, и
волшебный меч сверкал и свистел. Скирнир завывал:
Морщинистей станешь
Столетней старухи,
Тобой великаны
Все будут гнушаться,
Лишь карлик презренный
Возьмет тебя в жены.
Клинок уже близко,
Страшны его чары.
Герд поднялась на колени, умоляя Скирнира не заколдовывать ее.
— Только если ты отдашь Фрейру свою любовь, — сказал Скирнир.
— Я отдам ему свою любовь, — вымолвила Герд. — А теперь спрячь
свой волшебный меч, выпей кубок меда и уходи из жилища Гюмира.
— Я не стану пить твой мед и не уйду из жилища Гюмира, пока ты не
пообещаешь встретиться и поговорить с Фрейром.
— Я встречусь с ним и поговорю, — пообещала Герд.
— Когда ты встретишься с ним? — спросил Скирнир.
— В лесу Барри через девять ночей после этой. Пусть он придет туда.
И Скирнир убрал в ножны свой волшебный меч и выпил кубок меда,
который поднесла ему Герд. Всю дорогу от дома Гюмира до радужного
моста Биврёста он оглушительно хохотал, потому что завоевал для Фрейра
Герд, а для себя — волшебный меч.
Скирнир Удалый, дерзкий в словах, проезжая по Биврёсту на своем
могучем коне, увидел, что Фрейр поджидает его, стоя рядом с Хеймдаллем,
стражем моста, ведущего в Асгард.
— Какие вести ты мне везешь? — закричал Фрейр. — Отвечай сейчас
же, Скирнир, не сходя с коня.
— Через девять ночей после этой ты встретишь Герд в лесу Барри. —
Скирнир засмеялся во всю свою широкую глотку, и его голубые глаза тоже
смеялись.
Но Фрейр отвернулся и прошептал:
Длинен, длинен день,
Вдвое длиннее — два;
Как же мне пережить
Бесконечные девять дней?
Мучительно тянулись эти дни для Фрейра. Но вот наступил девятый
день, и вечером Фрейр отправился в лес Барри. И там он нашел Герд,
девушку-великаншу, и не был разочарован. Герд, увидав Фрейра, такого
высокого и благородного, возрадовалась, что Скирнир Удалый вырвал у нее
обещание встретиться с ним в лесу Барри. Они обменялись золотыми
кольцами, и было решено, что девушка-великанша вступит в Асгард
невестой Фрейра.
И Герд пришла в Асгард, но с ней пришла и другая девушка-
великанша. Вот как это случилось.
Все обитатели Асгарда собрались у огромных ворот, готовясь
приветствовать невесту Фрейра. И тут появилась девушка-великанша, но не
Герд. И была она с ног до головы закована в броню.
— Я Скади, — сказала она, — дочь Тьяцци. Мой отец принял смерть
от обитателей Асгарда. Я требую возмещения.
— Какого возмещения ты хочешь, дева? — спросил Один, улыбаясь
при виде девушки-великанши, так смело явившейся в Асгард.
— Мужа из вашего племени, как у Герд. И по моему выбору.
Все расхохотались над словами Скади. Потом Один проговорил,
смеясь:
— Мы позволим тебе выбрать у нас мужа, но ты должна выбрать его
по ступням.
— Я согласна, — сказала Скади, не сводя очей с Бальдра, самого
прекрасного из всех обитателей Асгарда.
Великанше завязали глаза, и асы и ваны уселись вокруг нее. Переходя
от одного к другому, она каждому клала руки на ступни и наконец
добралась до того, у кого ступни были настолько красивые, что у нее не
возникло сомнений, что это Бальдр. Она встала и сказала:
— Вот тот, кого Скади выбирает себе в мужья.
Тут асы и ваны расхохотались еще громче, сняли у нее с глаз повязку, и
Скади узрела… нет, не Бальдра Прекрасного, а Ньёрда, отца Фрейра. Но
чем дольше Скади всматривалась в Ньёрда, тем больше она радовалась
своему выбору, ибо Ньёрд был силен и благороден обликом.
Эта пара, Ньёрд и Скади, сперва отправилась жить в прибрежный
чертог Ньёрда, но крики морских чаек слишком рано будили Скади по
утрам, и она увлекла мужа на вершину горы, где чувствовала себя гораздо
лучше. Ньёрд же тосковал по шуму прибоя. Так с горы к морю и обратно
путешествовали Скади и Ньёрд. А Герд оставалась в Асгарде с Фрейром,
своим супругом, и асы и ваны очень полюбили Герд, девушку-великаншу.