Отец богов добывает для людей волшебный мед

Волшебный мед сварили карлики, а спрятали его великаны. Но
Один извлек его из того места, где он был спрятан, и отдал сыновьям
людей. Вкусившие меда поэзии преисполнялись необычайной мудрости и,
более того, обретали способность облекать свою мудрость в такие
красивые слова, что, слушая их, невозможно было не восхититься и не
проникнуться ею.
Карлики получили волшебный мед путем злодейства. Они сварили его
из крови человека. Этим человеком был поэт Квасир. Он обладал великой
мудростью и облекал ее в такие прекрасные слова, что каждый, чьего слуха
они касались, восхищался и проникался ею. Карлики заманили Квасира в
свои подземелья и там убили.
— Теперь, — сказали они, — у нас есть кровь Квасира и мудрость
Квасира. Ни у кого не будет его мудрости, кроме нас.
Они разлили кровь в три сосуда, смешали с медом и сварили
волшебный медовый напиток.
Убив человека, карлики совсем расхрабрились. Они вышли из своих
подземелий и начали расхаживать по Мидгарду, миру людей. Они
отправились и в Ётунхейм, где принялись издеваться над самыми
безобидными великанами.
Явились они к одному великану, известному своей доверчивостью.
Звали его Гиллинг. Они упросили Гиллинга вывезти их на лодке в открытое
море. А затем два самых коварных карлика, Галар и Фьялар, направили
лодку на скалу. Лодка раскололась. Гиллинг, не умевший плавать, утонул.
Карлики же на обломках лодки невредимыми добрались до берега. Они
были в таком восторге от собственных злых проделок, что решили учинить
еще что-нибудь.
И придумали Галар с Фьяларом новую подлость: привели толпу
карликов под окна Гиллингова дома и стали кричать его жене, что Гиллинг
мертв. Жена великана заплакала, запричитала и наконец бросилась за
порог, рыдая и ломая руки. А Галар с Фьяларом вскарабкались тем
временем на крышу и, когда она выбежала, скинули ей на темя жернов и
укокошили наповал. Это еще больше вскружило карликам голову.
Они настолько обнаглели, что складывали и распевали хвастливые
песни о том, как одолели поэта Квасира, великана Гиллинга и его жену.
Они остались в Ётунхейме, терзая всех, кто не мог им противиться, и
воображая себя великими и могучими. Однако ж они задержались там
слишком надолго. Суттунг, брат Гиллинга, выследил их и схватил. Суттунг
не был безобидным и простодушным, как его брат Гиллинг. Он был хитер и
алчен. Ускользнуть от него карликам не удалось. Суттунг бросил их на риф,
который во время прилива накрывали волны.
Великан, стоя на дне, возвышался над рифом, и вода, прибывая, едва
доходила ему до колен. Так он стоял, наблюдая за карликами, с ужасом
взиравшими на готовую поглотить их стихию.
— О, сними нас с рифа, добрый Суттунг! — взмолились они.
— Сними нас с рифа, и мы дадим тебе золота и драгоценных каменьев.
Сними нас, и мы подарим тебе ожерелье не менее прекрасное, чем
Брисингамен.
Так они умоляли, но великан Суттунг только смеялся над ними. Ему не
нужны были ни золото, ни драгоценности.
Тогда Фьялар и Галар закричали:
— Сними нас, и мы отдадим тебе сосуды с волшебным медом.
— Ага, волшебный мед, — сказал себе Суттунг. — Ничего подобного
ни у кого больше нет. Недурно бы заполучить его, ибо он может
пригодиться нам в битве с богами. Хорошо, я возьму у них волшебный мед.
Он снял карликов с рифа, но не отпускал их вожаков Галара и Фьялара,
пока остальные не принесли из подземелий сосуды с волшебным медом.
Суттунг взял мед и спрятал его в горную пещеру рядом со своим жилищем.
Вот так волшебный мед, полученный карликами путем злодейства,
попал в руки великанов. И теперь речь пойдет о том, как Один, старейший
из богов, странствовавший тогда по свету под именем Вегтам, отобрал у
Суттунга волшебный мед и отдал людям.
Надобно вам знать, что у Суттунга была дочь по имени Гуннлёд,
красотой и добротой равная Герд и Скади, девушкам-великаншам, которых
возлюбили обитатели Асгарда. Суттунг заколдовал Гуннлёд, превратив ее
из юной красавицы в старую каргу с длинными клыками и острыми
когтями, и посадил ее в пещеру охранять сосуды с волшебным медом.
Всеотец прослышал о смерти Квасира, которого чтил превыше всех
смертных. Убивших его карликов он замуровал в их подземельях, чтобы
они никогда больше не вышли на свет, а потом отправился добывать для
людей волшебный мед, чтобы, отведав его, они обрели мудрость и умение
облекать ее в слова, которые заставляли бы восхищаться и проникаться ею.
Историю о том, как Один добыл волшебный мед из заваленной
громадным камнем пещеры, где скрыл его Суттунг, и о том, как он
разрушил заклятие, лежавшее на Гуннлёд, дочери Суттунга, часто
рассказывают у семейных очагов.
Девять сильных рабов-трэлей косили в поле, когда мимо проходил
странник в темно-синем плаще, с посохом в руке; один из рабов заговорил
со странником:
— Передай кому-нибудь в доме Бауги, вон там, наверху, что я не могу
косить, пока не пришлют точила выправить косу.
— Вот тебе точило, — сказал странник, вынимая его из-за пояса.
Трэль, обратившийся к Вегтаму с просьбой, выправил косу и начал
косить. Трава так и падала перед ним, будто скошенная ветром.
— Дай нам точило, дай нам точило! — загалдели другие рабы.
Странник кинул точило между ними, предоставив им ссориться из-за
него, а сам продолжил свой путь.
Вегтам пришел в дом Бауги, брата Суттунга. Он отдохнул в доме
Бауги, а вечером его пригласили отужинать за большим столом. Пока он
трапезничал с великаном, с поля явился посланец.
— Бауги, — сказал посланец, — все девять твоих рабов мертвы. Они
зарезали друг друга косами, сражаясь за точило. Теперь больше некому на
тебя работать.
— Как мне быть, как мне быть? — заохал великан Бауги. — Теперь
поля мои уйдут под снег нескошенными, и не будет у меня сена, чтобы
кормить зимой коров, быков и лошадей.
— Я могу поработать на тебя, — предложил странник.
— Одного человека мне недостаточно, — ответил великан. — Мне
нужны девять.
— Я буду работать за девятерых, — заявил странник. — Испытай
меня — и увидишь.
Наутро странник Вегтам вышел в поле Бауги и накосил столько сена,
сколько накашивали за день девять рабов.
— Останься со мной до конца года, — сказал Бауги, — и я сполна с
тобой расплачусь.
И вот Вегтам остался в доме великана и работал на его полях, а когда
осенняя страда завершилась, Бауги сказал ему:
— Теперь требуй награды.
— Единственное, что я у тебя прошу, — молвил Вегтам, — это глоток
волшебного меда.
— Волшебного меда? — удивился Бауги. — Я не знаю ни где он, ни
как его достать.
— Он у твоего брата Суттунга. Пойди к нему и возьми для меня глоток
волшебного меда.
Бауги пошел к Суттунгу. Но, услыхав, зачем тот явился, великан
Суттунг в гневе обрушился на брата.
— Глоток волшебного меда? — взревел он. — Никто не получит от
меня ни глотка. Я ли не заколдовал свою дочь Гуннлёд, чтобы она
сторожила его? А ты говоришь мне, что странник, заменивший тебе
девятерых, просит в награду глоток волшебного меда! О великан, глупый,
как Гиллинг! О великан-простак! Кто мог справиться с такой работой и кто
потребовал бы у тебя такой награды, кроме одного из наших врагов-асов?
Теперь убирайся прочь и больше не заикайся мне о волшебном меде.
Бауги вернулся домой и сказал страннику, что Суттунг никому не
уступит глотка волшебного меда.
— Я выполнил твои условия, — проговорил странник Вегтам, — и ты
должен дать мне ту награду, которую я попросил. Пойдем со мной,
поможешь мне ее получить.
Он велел Бауги отвести его туда, где был спрятан волшебный мед, — к
горной пещере. Вход в пещеру был завален громадной каменной глыбой.
— Мы не сумеем ни сдвинуть этот камень, ни проникнуть сквозь
него, — сказал Бауги. — Я не могу помочь тебе добраться до твоей
награды.
Странник вынул из-за пояса бурав.
— В сильных руках этот бурав просверлит камень. У тебя ведь
сильные руки, великан. Давай-ка сверли.
Бауги взял бурав и принялся сверлить что было мочи, а странник стоял
рядом, опершись на посох, спокойный и величавый в своем синем плаще.
— Я просверлил сквозную дыру, — наконец произнес Бауги.
Странник подошел к дыре и подул в нее. Каменная пыль полетела ему
в лицо.
— Так вот какова твоя хваленая сила, великан, — сказал он. — Ты не
просверлил и до половины. Работай еще.
Бауги опять взял бурав и стал глубже и глубже врезаться в камень.
Наконец он подул в дыру, и — надо же! — выдохнутый им воздух прошел
насквозь. Тогда он повернулся к страннику — посмотреть, что тот будет
делать. Взгляд его стал свирепым, а бурав в руке напоминал острый
кинжал.
— Погляди-ка, что там наверху! — воскликнул странник.
Бауги поднял глаза, а Вегтам обернулся змеей и нырнул в
просверленное отверстие. Бауги взмахнул буравом, думая убить змею, но ее
уже и след простыл.
За исполинским камнем было пустое пространство, освещенное
сверкающими в скале кристаллами. И сидела там злобного вида карга с
длинными зубами и острыми когтями. Она раскачивалась из стороны в
сторону и роняла из глаз слезы.
— О юность и красота, — завывала она. — О великаны и
великанши, — горе мне, горе! — навек я разлучена с вами. Нет у меня
ничего, кроме этой глухой пещеры и этой мерзкой личины.
По полу скользнула змея.
— О, хоть бы ты оказалась ядовитой и убила меня! — прорыдала
карга.
Змея проползла мимо. Затем послышался тихий голос: «Гуннлёд,
Гуннлёд!» Старуха оглянулась на зов, и перед ней предстал величавый муж
в темно-синем плаще. То был Один, старейший из богов.
— Ты пришел забрать волшебный мед, который я охраняю по приказу
отца! — вскричала она. — Ты его не получишь. Уж лучше я напою им
иссохшую землю пещеры.
— Гуннлёд, — повторил Один и шагнул к ней.
Взглянула на него Гуннлёд и почувствовала, как жаркая кровь юности
вновь прихлынула к ее щекам. Она положила ладони себе на грудь и
ощутила, как острые когти впились в ее горячую плоть.
— Избавь меня от этого уродства, — взмолилась она.
— Сейчас, — сказал Один и, приблизясь к ней, сжал ее пальцы в
своих. Потом поцеловал Гуннлёд в губы, и ее безобразие как рукой сняло.
Она была уже не горбатой старухой, а высокой статной девушкой с
огромными ярко-синими очами, пунцовыми устами и мягкими гибкими
дланями, Гуннлёд стала так же хороша, как Герд, на которой женился
Фрейр.
Они стояли, глядя друг на друга, а потом сели рядом и повели нежную
беседу, Один, старейший из богов, и Гуннлёд, прекрасная девушка-
великанша.
Она отдала ему три сосуда с волшебным медом и сказала, что выйдет
из пещеры вместе с ним. Три дня пролетело, а они все еще были вместе.
Затем Один, испивший из источника познания, нашел тайные ходы из
пещеры и вывел Гуннлёд на свет дня.
Он взял с собой сосуды с волшебным медом, глоток которого дает
великую мудрость и пробуждает дар облекать ту мудрость в столь дивные
слова, что ею невозможно не восхититься и не проникнуться. А Гуннлёд,
отведавшая волшебного меда, стала бродить по миру, воспевая красоту и
могущество Одина и свою любовь к нему.