Вегтам Странник. Всеотец отправляется к источнику Мимира Какой ценой он обретает мудрость

И вот Один, уже не верхом на Слейпнире, своем восьминогом
коне, не в золотых доспехах и шлеме-орле и даже без своего копья,
отправился странствовать по Мидгарду, миру людей, держа путь к
Ётунхейму, стране великанов.
Его называли уже не Один Всеотец, а Вегтам Странник. На нем был
темно-синий плащ, а в руках — посох. И вот, направляясь к источнику
Мимира, он встретил великана верхом на гигантском олене.
Перед людьми Один представал человеком, а перед великанами —
великаном. Он зашагал рядом с великаном на гигантском олене, и они
повели разговор.
— Кто ты, о брат? — спросил Один великана.
— Я Вафтруднир, мудрейший из великанов, — ответил ехавший
верхом на олене.
Тогда Один узнал его. Вафтруднир действительно был мудрейшим из
великанов, и многие пытались занять у него мудрости. Но приходившие к
нему должны были разгадывать загадки, и, если им это не удавалось,
великан отсекал им головы.
— Я Вегтам Странник, — сказал Один, — и знаю, кто ты, о
Вафтруднир. Я постараюсь кое-чему у тебя научиться.
Великан расхохотался, показав зубы.
— О-хо-хо! — воскликнул он. — Я готов вступить с тобой в игру.
Известна ли тебе ставка? Ты получаешь мою голову, если я не отвечу на
какой-нибудь из твоих вопросов. А если ты не сможешь ответить на какой-
нибудь из моих вопросов, я получаю твою голову. Хо-хо-хо. Ну что,
приступим?
— Я готов, — сказал Один.
— Тогда ответь мне, — начал Вафтруднир, — как называется река,
отделяющая Асгард от Ётунхейма?
— Ивинг — имя этой реки, — сказал Один. — Ивинг, воды которой
студены, но никогда не одеваются льдом.
— Твой ответ верен, о Странник, — молвил великан. — Но за мной
еще два вопроса. Как зовут коней, на которых День и Ночь ездят по
небосводу?
— Скинфакси и Хримфакси, — отвечал Один.
Тут Вафтруднир не на шутку перетрухнул, потому что эти имена были
известны только богам и мудрейшим из великанов. Если незнакомец не
спасует перед последним вопросом, настанет его черед спрашивать.
— Ответь мне, — проговорил Вафтруднир, — как называется место,
где разыграется последняя битва?
— Долина Вигрид, — сказал Один, — равнина, раскинувшаяся на сто
миль в длину и на сто в ширину.
Пришла очередь Одина задавать вопросы Вафтрудниру.
— Каковы будут последние слова, которые Один прошепчет на ухо
Бальдру, своему любимому сыну? — спросил он.
Тут Вафтруднир затрясся от страха. Он спрыгнул на землю и
пристально посмотрел на незнакомца.
— Только Один знает, каковы будут его последние слова, обращенные
к Бальдру, и только Один мог спросить об этом. Ты сам Один, о Странник,
и я не в состоянии ответить на твой вопрос.
— Тогда, — молвил Один, — если хочешь сохранить свою голову,
открой мне, какую цену запросит Мимир за глоток из источника мудрости,
который он охраняет?
— Он попросит твой правый глаз, о Один, — сказал Вафтруднир.
— Не согласится ли он на меньшую плату? — спросил Один.
— На меньшую плату он не согласится. Многие приходили к нему за
глотком из источника мудрости, но никто не решился заплатить цену,
которую просит Мимир. Я ответил тебе, о Один. Теперь откажись от моей
головы и позволь мне следовать своим путем.
— Я отказываюсь от твоей головы, — сказал Один.
И Вафтруднир, мудрейший из великанов, поехал своей дорогой верхом
на огромном олене.
Ужасную цену потребует Мимир за глоток из источника мудрости!
Всеотец был повергнут в смятение этим открытием. Его правый глаз!
Навеки лишиться правого глаза! Не лучше ли повернуть назад в Асгард,
отказавшись от поисков мудрости?
Ноги несли Одина и не к Асгарду и не к источнику Мимира. Повернув
на юг, он увидел Муспелльсхейм, где стоял с пылающим мечом Сурт,
чудовищный исполин, который, когда придет день, присоединится к
великанам в их войне против богов. Повернув на север, он услышал рев
потока Хвергельмира, изливающегося из Нифльхейма, страны мрака и
ужаса. И понял Один, что нельзя оставлять мир между Суртом, готовым
уничтожить его огнем, и Нифльхеймом, готовым снова вобрать его в свой
мрак и пустоту. Он, старейший из богов, должен обрести мудрость, которая
поможет спасти мир.
И вот, исполненный решимости пережить утрату и боль, Один Всеотец
обратил стопы к источнику Мимира. Источник этот находился под
громадным корнем Иггдрасиля — тем, что рос в Ётунхейме. И там сидел
Мимир, страж источника мудрости, глядя бездонными глазами в бездонные
воды. И Мимир, каждый день утолявший жажду из источника мудрости,
понял, кто стоит перед ним.
— Привет тебе, Один, старейший из богов, — сказал он.
Один поклонился Мимиру, мудрейшему из всех сущих в мире.
— Я хочу испить из твоего источника, Мимир.
— За это нужно уплатить дорогую цену. Все приходившие сюда
отказывались уплатить ее. Захочешь ли ты, старейший из богов, принести
требуемую жертву?
— Да, Мимир, я принесу требуемую жертву, — сказал Один Всеотец.
— Тогда пей, — молвил Мимир. Он наполнил большой рог водой из
источника и подал Одину.
Обеими руками Один взял рог и начал пить. И чем больше он пил, тем
больше открывалось ему будущее. Он прозрел все печали и беды, что
обрушатся на людей и богов. Но прозрел также и причину этих печалей и
бед и узнал, как должно поступить богам и людям, чтобы сохранить
достоинство в дни скорби и горя и оставить в мире силу, которая в один
прекрасный день, хотя очень еще далекий, сокрушит зло, принесшее в мир
ужас, печаль и отчаяние.
Осушив до дна кубок, данный ему Мимиром, Один собственной рукою
вырвал свой правый глаз. Ужасна была боль, которую испытал Один
Всеотец. Но с уст его не сорвалось ни стона, ни жалобы. Он уронил голову
на грудь и закрыл лицо плащом, когда Мимир взял его глаз и бросил в
бездонные воды источника мудрости. Там, в глубинах, и остался глаз
Одина, сияя всем, кто склонялся над ними, вечным напоминанием о цене,
которую Отец богов заплатил за свою мудрость.