Сердце колдуньи. Дурные предчувствия обитателей Асгарда

То, что случилось потом, — позор для богов, и смертным не
след часто об этом вспоминать. Колдунья Гулльвейг явилась в Асгард,
потому что Хеймдалль не посмел преградить ей путь. Она вошла в ворота и
обосновалась среди асов и ванов. Она расхаживала по Асгарду с вечной
ухмылкой на лице, и там, где она проходила, мерзко ухмыляясь, поселялись
тревога и зловещие предчувствия.
Тревога и дурные предчувствия сильнее всего одолели поэта Браги и
его жену, прекрасную и простодушную Идунн, ту, что собирала яблоки,
отгонявшие старость от обитателей Асгарда. Браги умолк, прервав на
полуслове свой бесконечный рассказ. Идунн же, обезумев от страха и
жутких предчувствий, расползавшихся по Асгарду, соскользнула вниз по
стволу Иггдрасиля, мирового древа, и опять некому стало собирать яблоки,
помогавшие асам и ванам сохранять молодость.
Тогда всех обитателей Асгарда охватило смятение. Сила и красота
начали покидать их. Тор с трудом поднимал Мьёлльнир, свой огромный
молот, и плоть под ожерельем Фрейи утратила сверкающую белизну. А
колдунья Гулльвейг по-прежнему разгуливала по Асгарду с гнусной
ухмылкой, невзирая на общую к ней ненависть.
На поиски Идунн отправились Один и Фрейр. Ее бы тотчас нашли и
вернули обратно, будь у Фрейра волшебный меч, который он отдал за Герд.
Чтобы добраться до Идунн, ему пришлось сразиться со стражем озера, в
котором она укрылась, — с Бели. В конце концов Фрейр убил его оружием,
сделанным из оленьих рогов. Ах, не тогда, а много позже Фрейр горько
пожалел об утрате своего чудесного булата: когда всадники Муспелля
двинулись на Асгард, ваны не одержали над ними победы лишь потому, что
у Фрейра не оказалось его меча.
Идунн вернулась в город богов. Но тревога и дурные предчувствия,
как и прежде, ползли по Асгарду. К тому же обнаружилось, что колдунья
Гулльвейг пагубно влияет на мысли богов.
Наконец Один решил судить Гулльвейг. Он судил ее и приговорил к
смерти. Но прикончить Гулльвейг могло только копье Одина Гунгнир, так
как она была не из рода смертных.
Один метнул Гунгнир. Копье пронзило Гулльвейг, но она по-прежнему
стояла, ухмыляясь богам. В другой раз бросил Один свое копье, и опять
копье пронзило колдунью. Она посинела, как мертвец, но не упала. В
третий раз метнул Один копье. И, пронзенная в третий раз, колдунья
испустила вопль, от которого содрогнулся весь Асгард, и бездыханная
грянулась наземь.
— Я совершил убийство в стенах, где убивать запрещено, — возгласил
Один. — Возьмите теперь труп Гулльвейг и сожгите его на крепостном
валу, чтобы никакого следа колдуньи, смущавшей нас, не осталось в
Асгарде.
Боги вынесли труп Гулльвейг на крепостной вал, разложили
погребальный костер и позвали Хресвельга раздувать пламя:
О-го-го, Хресвельг-великан!
Восседая у края небес
В оперении птицы-орла,
Ты могучими взмахами крыл
Прогоняешь ветра над землей.
Опахни ж и селенье богов!
Когда все это произошло, Локи был далеко. Теперь он часто отлучался
из Асгарда, чтобы взглянуть на дивное сокровище, отнятое им у карлика
Андвари. Это Гулльвейг приковывала его мысли к чудесному кладу. Когда
же он вернулся и услыхал о свершившемся, в нем вспыхнула ярость. Ибо
Локи был из тех, чей ум растлили присутствие и нашептывания колдуньи
Гулльвейг. Ненависть к богам захлестнула его. И вот он пришел на то
место, где сожгли Гулльвейг. Все ее тело обратилось в золу, кроме сердца,
не тронутого огнем. И Локи, обуянный гневом, схватил сердце колдуньи и
проглотил его. О, каким черным и зловещим был для Асгарда тот день,
когда Локи проглотил сердце, не тронутое огнем!