Кровь дракона

Сигурд отправился воевать: с войском, которое дал ему конунг
Альв, он напал на страну, где сидел государем убийца его отца. Война была
короткой, а выигранные им битвы — почти бескровными. Постарел конунг
Люгни, и слаба стала его власть над подданными. Сигурд убил конунга,
забрал его богатства и присоединил его земли к землям конунга Альва.
Но одержанная победа не радовала Сигурда. Он жаждал неистовых
схваток и славы, завоеванной в жестоком бою. Могла ли сравниться война,
в которой он победил, с войнами, в которых некогда побеждали Сигмунд,
его отец, и Вёльсунг, отец его отца? Не радовался Сигурд. Назад он повел
свое войско мимо холмов, с гребня которых открывался вид на
облюбованные драконом места. Поравнявшись с холмами, он приказал
своим людям возвращаться в палаты конунга Альва с добытыми трофеями.
Они повиновались, а Сигурд поднялся на высокий хребет и долго
смотрел туда, где обитал Фафнир. Вся изрытая и обожженная огненным
дыханием дракона, лежала перед ним долина. Сигурд различил пещеру в
скале, где устроился Фафнир, и тропу, которую протоптал к реке
чудовищный змей, ползая каждый день на водопой.
С раннего утра до позднего вечера наблюдал Сигурд за логовом
дракона. При последних лучах солнца Фафнир наконец выполз из пещеры
и заскользил по своей тропе, точно корабль, посылаемый вперед
множеством весел.
Вернувшись домой, Сигурд пошел в кузницу к хитроумному Регину и
попросил:
— Открой мне все, что знаешь о драконе Фафнире.
Регин заговорил, но речь его была пересыпана мудреными древними
словами и стихами. Когда он кончил, Сигурд сказал:
— А теперь повтори все это языком, понятным человеку наших дней.
Тогда Регин произнес:
— Я говорил о кладе. Карлик Андвари хранил его от начала дней. Но
один из асов отнял у Андвари клад, горы золота и груды драгоценных
камней, и отдал его Хрейдмару, который был моим отцом.
За убийство Отра, сына Хрейдмара, пришлось асам отдать этот клад,
величайший клад, когда-либо виданный в мире. Но недолго веселил он взор
Хрейдмара. Ибо сын убил отца, чтобы присвоить сокровище. Этим сыном
был Фафнир, мой брат.
Потом Фафнир, боясь, как бы кто-нибудь не отнял у него сокровища,
превратился в дракона, да такого страшного, что никто не смеет к нему
приблизиться. А я, Регин, с тех пор одержим жаждой завладеть кладом. Я
не поменял обличья, но с помощью колдовства, которому обучил меня отец,
продлил свою жизнь на многие поколения, в надежде, что когда-нибудь
увижу Фафнира убитым и стану обладателем несметных богатств.
Теперь, сын Вёльсунгов, тебе известно все о драконе Фафнире и
великом сокровище, которое он стережет.
— Мне нет дела до сокровища, которое он стережет, — сказал
Сигурд. — Меня заботит только то, что он превратил плодородные земли
конунга в пустыню и причинил зло людям. Я хочу стяжать себе славу
победителя дракона Фафнира.
— Ты можешь заколоть Фафнира Грамом, своим богатырским
мечом! — вскричал Регин и весь затрясся от жадности. — Ты можешь
заколоть его своим мечом. Слушай же, я подскажу тебе, как нанести ему
смертельный удар сквозь звенья его кольчуги. Слушай, ибо я все уже
обдумал.
Тропа, проложенная драконом к реке, широка. Вырой яму посреди
тропы и, когда Фафнир окажется над нею, воткни ему в брюхо свой
богатырский меч. Только Грам способен пронзить его броню. Тогда
Фафниру придет конец, и дорога к кладу будет свободна.
— То, что ты говоришь, мудро, Регин, — ответил Сигурд. — Мы
выроем эту яму, и я заколю Фафнира.
Юноша вскочил на Грани, своего могучего коня, и поскакал к княжьим
палатам, где его ждали конунг Альв и Хьёрдис. Но не засиделся Сигурд в
родительском доме. Вдвоем с Регином они отправились к логову Фафнира
и вырыли на драконьей тропе яму, чтобы убить дракона.
— Я больше ничем не могу тебе помочь, сын Вёльсунгов, и мне
страшно, — сказал Регин. — Я укроюсь среди холмов и подожду, пока
дракон не издохнет.
Он ушел и увел с собой Грани, чтобы конь громко не заржал при
появлении чудовища. Тогда Сигурд лег в яму и стал упражняться в
нанесении удара снизу. Он лежал на спине и, держа богатырский меч
обеими руками, тыкал им в воздух.
Как вдруг его осенила страшная догадка, а именно: кровь и яд дракона
могут пролиться на него, закупоренного в яме, и разрушить его плоть и
кости. Сигурд мгновенно выскочил наружу и вырыл рядом еще несколько
ям, соединив одну с другой проходами, чтобы можно было спастись от
потока ядовитой крови. Не успел он лечь на прежнее место, как земля
заходила ходуном и послышался странный, печальный крик Фафнира.
Дракон быстро приближался, и скоро Сигурд почуял его дыхание. Вот над
ямой нависла исполинская туша. Змей приподнял голову и глянул вниз, на
Сигурда.
Вот он, самый подходящий миг, чтобы поразить чудовище Грамом, и
юноша не промедлил. Изо всех сил ударил он дракона мечом под ключицу,
целясь прямо в сердце. Клинок прошел сквозь твердые сверкающие
чешуйки, служившие гаду кольчугой. Сигурд вырвал Грам и едва успел
протиснуться в другую яму как ядовитая кровь Фафнира хлынула в его
укрытие.
Выкарабкавшись из второй ямы, он увидел, как бьется и извивается
огромный змей. Сигурд шагнул к Фафниру и вонзил меч ему в шею.
Дракон вздыбился, будто собираясь рухнуть на Сигурда всей своей тушей,
порвать его когтями, испепелить огненным дыханием и отравить ядовитой
кровью. Но Сигурд, увернувшись, успел отбежать подальше. И тут Фафнир
испустил предсмертный крик. Он взрыл камни своими страшными когтями
и распластался на земле, утопив голову в яме, наполненной его
собственной отравной кровью.
Только услыхав крик, известивший его о смерти Фафнира, Регин
спустился туда, где разыгралась битва. Видя, что Сигурд жив и невредим,
он взвыл от ярости, так как надеялся, что тот захлебнется и сгинет в
ядовито-кровавом потопе.
Но он обуздал свою ярость и притворился обрадованным.
— Ты прославил свое имя! — закричал он. — Теперь ты будешь
зваться Сигурдом Победителем Фафнира. Слава твоя превзойдет славу
твоих предков, о князь Вёльсунгов.
Он превозносил Сигурда, потому что хотел еще кое-что сделать его
руками.
— Дракон Фафнир убит, — молвил Сигурд, — и победа над ним
досталась мне нелегко. Теперь я не стыжусь показаться на глаза конунгу
Альву и моей матери, да еще с таким богатым трофеем, как золото
Фафнира.
— Погоди, — хитро сказал Регин. — Погоди. Сделай мне еще одно
одолжение. Вырежь своим мечом драконье сердце и изжарь, чтобы я мог
съесть его и стать еще мудрее. Окажи эту услугу тому, кто подсказал тебе,
как убить Фафнира.
Сигурд исполнил просьбу Регина, вырезал драконье сердце и повесил
его жариться над огнем. Тем временем Регин куда-то отлучился. В лесу
стояла мертвая тишина, только хрустел и трещал хворост, который Сигурд
подкладывал в костер.
Пытаясь засунуть поглубже в огонь ясеневый сук, юноша не поберег
руку, и на нее упала капля из жарящегося сердца Фафнира. Капля обожгла
его. Он приник к обожженному месту губами, чтобы унять жгучую боль, и
почувствовал на языке вкус кипящей драконьей крови.
Костер прогорел, и Сигурд опять пошел за хворостом. На поляне он
увидал четырех птиц, сидевших на одной ветке. Они разговаривали между
собой на птичьем языке, но Сигурд понимал их.
Первая птица сказала:
— Как доверчив тот, кто бродит по этой лощине! Он и не подозревает,
что его враг, только что бывший здесь с ним, пошел за копьем, чтобы убить
его.
— Он собирается убить его ради золота, хранящегося в пещере
дракона, — сказала вторая птица.
А третья птица добавила:
— Если он сам съест драконье сердце, то познает всю мудрость мира.
Четвертая же птица предупредила:
— Он лизнул драконью кровь и понимает нашу речь.
Четыре птицы не улетели и не умолкли, а принялись наперебой
расписывать чудную обитель, у которой им довелось побывать.
Глубоко в лесах, щебетали птицы, стоит Огненный чертог. У него
десять стен — Уни, Ири, Барри, Ори, Варнс, Вегдрасиль, Дерри, Ури,
Деллинг, Атвард, — и каждая воздвигнута карликом, имя которого носит.
Чертог окружен стеной огня, сквозь которую не может проникнуть никто. И
в нем спит дева — самая мудрая, самая храбрая и самая прекрасная в мире.
Сигурд словно зачарованный внимал тому, о чем щебетали птицы.
Но мелодичное журчание их речи внезапно сменилось резкими,
пронзительными возгласами.
— Смотрите, смотрите! — кричала одна. — Вот он идет убивать
юношу.
— Он идет с копьем убивать юношу! — кричала другая.
— Юноше несдобровать, если он промедлит хоть мгновение! —
закричала третья.
Сигурд резко повернулся и оказался лицом к лицу с суровым и
безмолвным Регином, нацелившим на него копье. Копье пронзило бы
Сигурда, останься он хотя бы на миг в том положении, в каком слушал
щебетание птиц. Когда юноша повернулся, в руке у него был Грам, и он с
размаху всадил его Регину в грудь.
Тогда Регин завопил:
— A-а, я умираю, умираю, так и не завладев кладом, который стерег
Фафнир. На кладе лежало проклятие, ибо и Хрейдмар, и Фафнир, и я
погибли из-за него. Пусть же проклятие золота падет теперь на моего
убийцу.
С этими словами Регин испустил дух. Сигурд сбросил его труп в яму
рядом с мертвым Фафниром, а потом зашагал туда, где жарилось драконье
сердце, намереваясь съесть его и стать мудрейшим из людей. Сигурд
решил, что, съев сердце, первым делом отправится в пещеру Фафнира,
возьмет хранящееся там сокровище и преподнесет его как свой боевой
трофей конунгу Альву и матери. Затем он поедет через лес и отыщет
Огненный чертог, где спит дева — самая мудрая, самая храбрая и самая
прекрасная в мире.
Но Сигурд так и не отведал драконьего сердца. Придя к костру, юноша
увидел, что оно сгорело дотла.